Искрящаяся зеленоватая струя «Сильванского ревеня» полилась в пузатые хрустальные бокалы с искуснейшей гравировкой и наведенным золотом вензелем Вердианы — точнее, герцогини Латери — под герцогской короной. Сварог перебирал струны уже чуточку лениво, собираясь вскоре объявить общий перепляс. Лучше всего сделать им вальторат — его танцуют и в одиночку, без партнера или партнерши, так что Диане не придется скучать, глядя на увлеченно танцующие пары.

ЭПИЛОГ

Всевозможные докладчики из разных ведомств, круглосуточно бдившие на некотором отдалении от Сварога, где бы он ни находился, получили строгие указания в хорошем стиле классиков: «Никого не пускать! Хоть король, хоть черт, хоть сам дон Рэба…» Говоря проще, им было велено беспокоить только в случае чего-то особенно грозного и жуткого вроде Белой Тревоги — Белоснежной, Белейшей… А потому сердце у Сварога упало, когда одна половинка старинной дубовой двери с полукруглым верхом бесшумно приотворилась и в щели показалась насквозь знакомая физиономия, пославшая ему многозначительный взгляд. Поставив виолон рядом с креслом, он нарочито неторопливо встал, улыбнулся остальным:

— Очередные пустяки, из-за которых короля везде находят…

Аккуратно притворив за собой дверь, он выслушал доклад одного из доверенных людей Интагара. В первый миг почувствовал лишь удивление. Потом досаду. Бросил агенту:

— Передайте ратагайцам: моего коня к парадной лестнице…

Вернувшись в каминную, развел руками и широко улыбнулся с самыми беззаботным видом:

— Ну вот, как часто бывает. С одной стороны, вроде и пустяк, с другой — до утра ждать не может, — и, гася вспыхнувшие не в одних гладах беспокойство и тревогу, спокойно добавил: — Из-за границы, из Лорана, только что вернулся один человек. Нужно съездить во дворец и его выслушать, чтобы кое-что решить уже с утра. Ну, вы тут почти все прекрасно понимаете такие дела… Я вернусь самое позднее через полчаса.

Неторопливо вышел и быстро зашагал по коридору. Преспокойно остался бы здесь до утра, никуда не поехал, но вот эта деталь…

Ратагайцы уже сидели в седлах. Сварог взлетел на коня и пустил Рыжика короткой рысью. Не было смысла поднимать его в галоп — до дворца не будет и лиги, а спешить, в общем, вроде бы и некуда…

Фонари горели (возле королевского дворца они стояли особенно густо), и он издали увидел кучки дворцовых стражников, рассредоточившихся по улице (непонятно зачем) людей Интагара в штатском, карету Интагара и верного бульдога возле нее. И здоровенный кусок парусины, подпертый стойками, на манер палатки прикрывший часть стены.

Поводья у него принял сам капитан дворцовой стражи. Интагар подошел, выжидательно остановился рядом.

— Ну, показывайте, что тут у вас, — сказал Сварог. — Приличные люди на заборах и стенах не пишут, особенно на стене королевского дворца…

— Никто его не видел, ваше величество, — удрученно вздохнул капитан. — Внешние патрули проходят достаточно редко, а страже у ворот этот кусок стены не виден…

— Я и не собираюсь никого виноватить, — резко сказал Сварог.

— Ваше величество… — продолжал капитан. — Полчаса назад во дворец приехал мэтр Анрах. Я помню ваш приказ не беспокоить без особой необходимости, а он сказал, что дело может подождать и до утра. Я сказал ему, что не знаю, где вы, что вы вернетесь только утром, отвел ему его обычную спальню в восходном крыле…

— Он собрался спать? — спросил Сварог.

— Нет, ваше величество, он привез с собой какую-то старинную книгу и собрался еще долго ее читать. Попросил бутылку вина и легкую закуску, мы, разумеется, принесли, я ведь помню, что вы велели исполнять все его пожелания…

— Ну, раз уж он не спит и я здесь… — сказал Сварог. — Пошлите за ним кого-нибудь. Фонарь мне. Я пойду один.

Капитан подозвал стражника, шепнул ему что-то на ухо, и тот со всех ног припустил к дворцовым воротам. Другой стражник кинулся, торопливо подал Сварогу притушенный карбамильский переносной фонарь с удобной ручкой. Еще один откинул боковое полотнище, Сварог вошел, полотнище опустилось за ним, он повернул рубчатое колесико. Яркий свет залил внутренность «палатки».

Сварог подошел почти вплотную к стене, к сделанной на уровне человеческих глаз надписи. Алфавит «Аугел», алые буквы высотой примерно в пол-локтя выведены аккуратно, прямо-таки каллиграфически, словно писавший никуда не спешил. Ни малейших потеков — краска явно из тех, что сохнет едва ли ни мгновенно, на Таларе ее давно умеют делать, и она гораздо дороже обычных…

Ни единого знака препинания, зачем-то отметил он. А выше надписи — тот же самый знак, что они обнаружили в Крепости Королей, выведенный столь же аккуратно, как буквы. И все. И совершенно ничего непонятно.

Он вышел в ночную прохладу, сунул в рот сигарету, жестом подозвал Интагара:

— Видели?

— Конечно.

— Что думаете?

— Не знаю, что и думать, — ответил Интагар не уклончиво — рассудительно. — С тех пор как я начал службу, никогда не видел, чтобы на стене королевского дворца писали угрозы. Очень уж давно такого не случалось. Кстати, за подобные штучки положена каторга — но людей серьезных каторга никогда не пугала… Знака такого мои люди нигде не откопали. Не знаю, что и думать…

— Значит, ни о чем пока не будем думать, — жестко сказал Сварог. — Подождем хоть какой-то ясности…

Докурив сигарету, он какое-то время бездумно стоял, глядя в сторону дворцовых ворот, которых отсюда за изгибом стены не видел — ну да, стража у ворот ни за что не заметила бы писавшего, а внешние патрули и в самом деле проходят тут раз в полчаса. Было время на каллиграфию… Ни банки с краской, ни кисточки не видно, останься они тут, Интагар непременно доложил бы и не убирал. На пешехода с банкой и кисточкой обязательно обратили бы внимание и стража у ворот, и патрули по обе их стороны — они обучены высматривать все, что носит признаки странности. Человек, идущий ночью по улице с банкой краски и кистью, — конечно же, странность. Его не стали бы задерживать, но постарались запомнить внешность, и капитан или Интагар непременно доложили бы Сварогу, едва он приехал. Значит, никто такого пешехода не видел. Значит, он был верхом, с сумой у седла… или, что гораздо вероятнее, поблизости его ждала карета. Да, скорее всего, так…

Он встрепенулся, завидев бегущего трусцой Анраха. Едва мэтр — под мышкой пухлая книга старинного вида — остановился перед ним, стараясь отдышаться, Сварог взял его за локоть и повел к «палатке». Проворно метнувшийся стражник опередил их, вновь приподнял полог и опустил за ними.

— Что думаете? — спросил Сварог, осветив надпись на стене.

— Великие Небеса! — ахнул мэтр.

Так и не поняв, что же звучало в его голосе, удивление или испуг, Сварог холодно спросил:

— Вы знаете, что это за символ?

— Да, я только сегодня наткнулся… Потому и поехал заполночь. Мы эту книгу взяли тогда в Горроте, до десятка руки не доходили до сих пор, я чисто случайно… Трактат «О знаках и символах из самых разных областей человеческой жизни с объяснением либо толкованием таковых». Книга считалась утраченной, принадлежит перу…

— Меня сейчас не интересует, чье там перо, — почти грубо сказал Сварог. — Что это?

Анрах смотрел ему в глаза:

— Это знак Гремилькара. Старый, прежний. Насколько можно судить, перестал употребляться еще до Шторма. В ходу давно другой. А это — прежний, забытый…

Сварог с удивившим его самого спокойствием вдруг понял, что не испытывает ровным счетом никаких эмоций или чувств. Он слишком долго не вспоминал о Гремилькаре, все эти годы никак себя не проявившем и ставшем неким абстрактным, полузабытым понятием. И вот, извольте. Что ж, ничего, в сущности, не произошло. Просто-напросто объявился очередной противник — специализированный, так сказать, который должен быть занят исключительно охотой на Сварога. И вряд ли слабый. Но сколько за эти годы было сильных противников… Не надо заранее быть слишком самонадеянным, но и дергаться не стоит: всяких видали. Что делать? А что тут можно сделать?